Длительное время в России образование для детей с особенностями предполагалось либо в коррекционной школе, либо в обычной – по той же программе, что и у сверстников без особенностей; либо не предполагалось вообще. Соответствующие комиссии нередко ставили диагноз «необучаемый», в этом случае ребенок и вовсе оставался дома.
Главным недостатком коррекционных школ и тем более интернатов была и остаётся изолированность детей от их «нормальных» сверстников. Тем не менее, при ключевом преимуществе – наличии штата специалистов, работающих с различными проблемами: дефектологов, тифлопедагогов, сурдопедагогов, логопедов – подобные учреждения не решали проблему доступности образования. Коррекционных школ не так много, а семьи с особыми детьми могут жить достаточно далеко от них.
В 2012 году в России был подписан закон о ратификации Конвенции о правах инвалидов, принятой ООН в 2006 году, а затем был принят новый закон «Об образовании». До этого модель инклюзивного образования внедрялась в отдельных школах и регионах в экспериментальном формате. Сейчас, согласно новым нормам законодательства любая школа должна быть готова принять ребёнка с особенностями и создать условия для обучения. Решение о том, в какую школу отдать ребёнка, принимается исключительно родителями. Ольга Погонина, эксперт профсоюза “Учитель” по инклюзивному образованию и обучению детей с ОВЗ, председатель экспертного совета РОО помощи детям с РАС «Контакт» объясняет, каким образом происходит зачисление детей с особенностями в образовательные учреждения. Коррекционные школы располагают ограниченным набором адаптированных программ, поэтому всех детей с особенностями туда принять не могут:
Например, коррекционная школа работает по адаптированной программе для детей с интеллектуальными нарушениями — учреждение такого рода не может принять ребенка, у которого, например, задержка психического развития, это две разные программы. В данном случае они могут совершенно спокойно отказать. Но обычная общеобразовательная школа, в которую семья обращается по адресу регистрации, должна принять ребёнка и создать соответствующие условия. Школа имеет право отказать только при отсутствии мест.
Условия, необходимые для обучения, определяются в заключении психолого-медико-педагогической комиссией (ПМПК). Собственно, наличие такого заключения и означает получение ребенком статуса учащегося с ограниченными возможностями здоровья (в новой редакции закона «Об образовании» – особыми образовательными потребностями). В заключении ПМПК отмечается необходимость адаптированной программы и перечень специалистов, услуги которых требуются для интеграции ребёнка в процесс обучения.
При этом за родителем остается право предоставлять или не предоставлять заключение ПМПК в школу. Если они с ним не согласны, они могут его не предоставлять. В этом случае ребёнок будет учиться на общих основаниях. То есть к нему будут предъявляться абсолютно такие же требования, как и к обычным ученикам. Если родители это заключение принесли, администрация школы обязана согласно нему организовать соответствующие условия в школе, – отмечает Ольга Погонина.
Не все дети с инвалидностью нуждаются в адаптированной программе. Но заключение ПМПК определяет минимум условий, которые необходимо создать ребенку в школе. Организация предоставления этих условий (например, в какой форме будет осуществляться общее тьюторское сопровождение) остается за школой. В каждой школе, где учатся дети с особыми образовательными потребностями, создается психолого-педагогический консилиум (ППК). Создается он из специалистов, которые работают с детьми с особенностями, то есть психологов, дефектологов, логопедов – как и ПМПК. Он, во-первых, разрабатывает для конкретного ребенка или группы детей адаптированную образовательную программу, учитывая индивидуальные потребности и дефициты. Во-вторых, у школьной ППК есть довольно широкие полномочия по предоставлению ребенку дополнительных специальных условий. Например, если в заключении психолого-медико-педагогической комиссии не указано, что ребенку нужен тьютор, а в школе считают, что без этого специалиста ему не справиться, ППК вправе рекомендовать предоставить ребенку тьютора. Опираясь на эту рекомендацию, директор может своим приказом ввести ставку тьютора в штатное расписание образовательной организации.
Однако и это становится вызовом для современной российской школы из-за недостатка финансирования:
Нормы подушевого финансирования школы определяются постановлениями правительства или законодательного органасубъекта федерации. К этим нормам подушевого финансирования применяются повышающие коэффициенты. В большинстве регионов они привязаны к диагнозу, то есть к нозологии ребенка. Отдельно финансируется создание специальных условий образования. По идее, за счет этих дополнительных средств должны создаваться спецусловия в школе. Если у ребенка есть инвалидность (не по зрению и не в связи с нарушениями опорно-двигательного аппарата) и заключение ПМПК, то в Москве на него в начальной школе выделяется примерно 320 тысяч рублей в год. Но в эту сумму включается огромное количество разнообразных расходов – например, затраты на приобретение учебников и специальных пособий, расходы на оплату труда множества специалистов, работающих с ребенком. А согласно действующим правилам, зарплата тьютора должна быть не меньше 78 тысяч в Москве. Индивидуального тьютора всем нуждающимся детям за эти деньги не наймешь. Конечно, школа крутится, Например, крупный образовательный комплекс может перераспределить бюджет внутри. Но такие возможности есть далеко не у всех.
По этой причине школы могут неохотно идти на то, чтобы принять ребёнка и создать для него необходимые условия. Родителям администрация может предложить перейти на надомное обучение, Почему? Потому что не может обеспечить полноценную инклюзию ребенка в школьный коллектив. По закону, перевести ребенка на надомное обучение школа может только при наличии медицинского заключения и согласия родителей. Однако и в данном случае решение родителей, которые «входят в положение» школы, может отразиться не самым лучшим образом на качестве образования:
Согласно закону, надомное обучение должно быть организовано в том же объеме, в котором учатся дети в обычном классе, только ребенок находится дома. Но во многих регионах сохраняется такое положение дел, когда власти региона позволяют сильно снижать количество часов обучения для ребенка, находящегося дома (8-10 ч вместо положенных в классе 21-23 ч на начальной ступени образования). Опять-таки в этом случае ссылаются на недостаток финансирования – ребенку на надомном обучении фактически нужен не отдельный тьютор, а отдельный учитель. Но, в любом случае, хватает ли школе денег на детей с ОВЗ, обычно не очень волнует власти (они считают, что денег достаточно или их просто неоткуда взять). И по сути, это должно мало волновать родителей. Надо сказать, что повышающие коэффициенты разнятся от региона к региону. Где-то в редких случаях они покрывают необходимость в отдельном помощнике, например, для детей с проблемами поведения, но в большинстве регионов выделяемых денег явно не хватает.
Зачастую ПМПК напрямую зависят от региональных властей, у некоторых из них есть установка: тьютора прописывать только в крайнем случае. Некоторые родители, не договорившись со школой о ставке тьютора, обращаются в НКО (хотя при наличии соответствующего требования ПМПК школа должна предоставить специалиста). В отдельных случаях реализуется следующая схема оплаты труда: половину услуг тьютора оплачивает школа, половину услуг оплачивает соответствующее НКО, которая ведёт проект сопровождения особых детей в школе.
Зарплата же учителей, от которых может потребоваться больший объем работы и в связи с адаптированной программой, и в связи с выстраиванием отношений внутри коллектива с особыми детьми, зависит от положения об оплате труда, которое принимается на уровне школы. Увы, педагоги могут его не прочесть или принять не глядя, а затем обнаружить снижение зарплаты в расчётном листке:
Обычно решение о стимулирующих выплатах работникам, которые обеспечивают индивидуальный образовательный маршрут, например, на домашнем обучении, принимается лицами, близкими к администрации. В разных школах это организовано по-разному. Кому-то выплачивают за это копейки. В соответствии с тем, что за ребёнком идёт подушевое финансирование, просто делят количество денег, которые выделяются на ребёнка, на количество часов, которые ему положены – получается очень мало.
В сентябре 2020 года вступили в силу поправки к закону “Об образовании”, которые, по большому счёту, значительных изменений в существующее положение дел не внесли. Родительские НКО приветствуют изменение некоторых формулировок: например, “умственная отсталость” заменяется термином “интеллектуальные нарушения”. Разумеется, исключение стигматизирующих формулировок из слова закона имеет смысл. Хочется лишь добавить, что не менее важно в нормотворческой деятельности обратить внимание на тех, чьими силами осуществляется инклюзия. Между тем интересы учителей в ситуации противостояния школы и родителей могут оказаться ущемленными.
Что делать учителю?
Во-первых, признать факт существования у нас инклюзивного образования и право родителей отдать ребенка в ближайшую школу.
Во-вторых, изучить нормативную базу и требовать от директора, чтобы он обеспечил все необходимые условия для инклюзии. Я должен работать с ребенком с ОВЗ? Конечно, только сначала направьте меня на курсы, потом пропишите в дополнительном соглашении компенсационные выплаты. Не забудьте также про условия труда: удобное расписание и прочее.
Наконец, в-третьих, активнее общаться с родителями детей с особыми образовательными потребностями, потому что у вас с ними одинаковые и цели, – достичь максимально возможных результатов в обучении особого ребенка (для которого школа – единственная возможность социализации и инклюзии), и стоящие перед вами препятствия, – недофинансирование школы, бюрократическое равнодушие чиновников, распространенные в нашем обществе предрассудки.
Материал подготовили Ольга Погонина, Всеволод Луховицкий, Лейсан Гарипова.