Часто говорят о кризисе российского образования. Но, несмотря на кризис, новое поколение педагогов приходит в профессию. Учитель истории  московской школы для одаренных детей «Интеллектуал» Александр Кондрашев – один из тех, кто не боится говорить о проблемах и предпринимать шаги, чтобы эти проблемы решить. В этом году журнал «Русский репортер» внес Александра в список 10 самых авторитетных российских учителей. А несколько дней назад, Межрегиональный профсоюз УЧИТЕЛЬ» избрал его своим координатором. О школе и учителях, в канун Дня учителя.

— Коротко о себе

Родился, вырос и живу в Москве. Учился в школе «Интеллектуал», затем в Государственном академическом университете гуманитарных наук, на историческом факультете. Факультет существует при Институте всеобщей истории РАН, фактически учился в академии наук.

— Как возникла мысль стать учителем?

Мысль возникла очень просто — в нашей школе мне было очень хорошо. После окончания хотелось почаще там бывать, но бывать без дела в какой-то момент надоедает, чувствуешь себя чужим — другие ученики уже со своими делами, всё больше незнакомых людей.

В школе тоже нас, первый свой выпуск, очень ждали, что мы что-нибудь будем делать в школе полезное, так как сил на всё не хватает.

Сначала, как и многие другие выпускники, руководил исследовательскими проектами школьников. Потом к этому добавился спецкурс. Но на 5 курсе стало понятно, что нужно работать, получать где-то деньги, а прошлые работы — инженером по подключению интернета, курьером не привлекали, и я пошёл вести уроки, стал учителем.

— Кто сейчас идет работать в школу, кто твои коллеги?

Мои коллеги, с одной стороны, это мои учителя — люди разного возраста, но, в основном, молодые, до сорока, в основном с кандидатскими степенями по своим предметам (не по педагогике). Желающие заниматься чем-то интересным с детьми, готовые на это тратить массу своего времени. При этом обязательно занимаются чем-то ещё: либо наукой, либо внутри школы ведут также театральную студию или в походы со школьниками ходят во все свободные каникулы. Другая, всё более растущая часть — это мои сверстники. Люди, недавно закончившие учиться, а кто-то ещё на последних курсах. Для них школа важна как место, выделяющиеся в современном обществе. Внутри школы нет того царства вульгарности, чванства, раздувания щёк, которое нас окружает повсеместно в обществе. Думаю, во многом именно это притягивает этих людей. В школу идут молодые идеалисты, практики и приспособленцы прекрасно находят себя в бизнесе и других сферах.

 — О сильных школах. Какова их роль в российском образовании?

Роль сильных школ мне очень понятна — это этакие теплицы, экспериментальные площадки, где на отобранных детях можно опробовать разные типы работы. Наша школа работает с одарёнными детьми, у которых есть мотивация к познанию. И мы изначально задумывались как начальная точка для чего-то большего. Постепенно это вырисовывается, наши методики и подходы притягивают большое количество людей. Для них мы проводим обучение, несколько раз в год, для учителей из Южной Кореи, Китая, Сингапура, и многих регионов России. Думаю, что такая модель — школы-теплицы, школы-лаборатории, где учителя могут творчески подходить к своей работе, очень актуальна для современной России. Такие школы могут стать отправными точками для создания гуманистической, ориентированной на каждого ученика системы образования в нашей стране.

— Современные дети.  Что о них можно сказать?

О детях могу сказать следующее: на мой взгляд, различия между поколениями часто преувеличивают. Меня отделяют от моих учеников нет такой большой срок. Различия есть, конечно. В отличие от моего поколения, росшего в 90-е, нынешние московские дети меньше были затронуты нищетой, в которой жило большинство в моём детстве. От этого больше собственничества, меньше коллективизма. У них с детства больше вещей и они больше к ним привязаны. С другой стороны, главная бомба под ними сейчас — это доступность информации. Слишком просто сделать запрос в интернете, как следствие — дети не ценят знание. Но вот работать с этой информацией из интернета дети не умеют, а мы их этому не учим. Школьная программа остаётся «книжной», с другими типами текстов, другими методами их анализа. Как отличить второсортный реферат от хорошей научной статьи мы их не учим — такой проблемы раньше не стояло.

Ещё одна интересная вещь — социальные сети, которые позволяют им знать больше о личной жизни учителей. Мы для них намного более открыты, чем учителя предыдущих поколений. При этом, отношения в школе ещё «старые» — когда личное отдельно, а школа отдельно. Дети чувствуют эту двоякость, но они не знают, как к этому относится.

—  За что ты любишь свой предмет?

С детства меня интересовало всё. Я любил все науки, читал все энциклопедии. В пятом классе я после одного из уроков почувствовал настоящее восхищение от истории. Мне думалось «как же это здорово!». С тех пор я очень люблю историю, иррационально.

Но здесь есть вполне рациональные зёрна. История — наука гуманитарная, наука о человеке. И меня в истории интересует человек, её гуманистическое начало. Когда я веду урок, я хочу, чтобы ребята представили себя на месте тех людей, которые жили в прошлом.

Иногда получается, например, когда я задаю написать страницу из дневника советского школьника от 22 июня 1941 года. Большинство ещё не потеряло связь с войной, не смотря на всё происходящее сейчас опошление её памяти, и воспринимают войну в гуманистическом ключе, как величайшую трагедию. Иногда же их отношение к историческим событиям вступает в противоречие с их ценностями. Тогда у них два варианта: либо сделать вид, что никакого противоречия нет, дистанцироваться от истории, сказать что такие-то погибли для пользы дела. Второй вариант — пропустить через себя, и в таком случае появляется личное восприятие истории, не сказок о прошлом, а того глобального течения человеческих судеб, каким она является.

С другой стороны, история мне важна как аналитическая дисциплина. За умение анализировать и рассуждать я ставлю много больше баллов, чем за правильно заученные даты. Прелесть истории в том, что анализ исторических событий всегда комплексный и многофакторный. Через преподавание истории я стараюсь выстроить мостки в головах детей между их бытием в мире и прошлым, между географией и искусством, что нет такой дискриминанты в истории, которую только нужно посчитать — и вот он ответ, всегда нужно учитывать как можно более широкий круг факторов и зависимостей.

—  Что нужно изменить в системе образования?

Нынешней системе образования не хватает очень многого. Первое — расхождение целей и средств. Власть активно вмешивается в образование, пытается его менять, но используя лишь очень ограниченный круг средств. В первую очередь — придумать новые требования к школе и учителям. Можно сделать сайт какой-нибудь. А вот вложиться в обучение учителей и в действительное повышение зарплат до достойного уровня пока никто не бежит. Педвузы сокращают, хотя учителей-то в стране не хватает, старение учительского корпуса продолжается.

Повышения качества можно достичь, только вкладываясь в людей — учителей и учеников.

Также нашему образованию не хватает мощного общественного движения, которое бы ставило перед государством цели в образовательной политике и добивалось их исполнения. Сейчас образовательная повестка — глухая оборона. Всё, что может предложить общество — законсервировать старую систему. Нужно создать такое движение, в обществе, в результате которого, например, существование ЕГЭ станет невозможным, а альтернатива ему станет очевидна всем. Такое движение, с одно стороны, это консолидация профессионального сообщества, с другой — консолидация общества, которое доверяет этим профессионалам.

—  Есть ли у молодого учителя сегодня возможность обеспечить семью, детей, приобрести жилье или арендовать его?

У молодого учителя нет возможности материально обеспечить семью в Москве. Мне лично повезло, передо мной жилищный вопрос не стоит. Но многие мои коллеги имеют эту проблему. Решение её одно — вторая работа, которая приносит основную часть денег, а школа, соответственно — подработка. Один мой коллега работает также администратором в интернет-провайдере, многие активно занимаются репетиторством.

Да, в школе сейчас можно заработать себе на еду и одежду, в Москве даже на отпуск может хватить, но это при условии наличия своего жилья и отсутствии детей.

Все мои знакомые коллеги с детьми работают очень много и у них все деньги уходят на семью. Учителя не откладывают денег на чёрный день — нечего. Очень занятно наблюдать, как в школе все друг у друга перекупают одну и ту же подержанную машину, есть пара таких, которые буквально ходят по рукам — новый автомобиль могли себе позволить только некоторые учителя английского в период «лужковских надбавок» (когда они получали зарплату в два раза больше остальных коллег).

Есть программа получения жилья по договору субаренды молодым учителям Москвы, живущих в неудовлетворительных условиях. Двое моих знакомых получили квартиры таким образом. Но далее встаёт вопрос — договор может быть не продлён в какой-то момент. Существует возможность выкупить жильё по, казалось бы, доступной не рыночной цене (в несколько раз дешевле). Но и эту сумму учитель собрать не может — напомню, накоплений у учителей не бывает. Вопрос решается только с привлечением денег в долг у обеспеченных родственников. То есть, фактически, от этой программы толку не много, не смотря на благостность начинания.

— Почему ты пришёл в профсоюз «УЧИТЕЛЬ»?

В нашей школе была создана первичная организация профсоюза, главой которой является один из вдохновителей создания «УЧИТЕЛЯ» В.В. Луховицкий. Я, после того, как официально устроился на работу, сразу же решил вступить в профсоюз. Как историк, я прекрасно понимал важность этого, и ту роль, которую играют профсоюзы в развитых странах.

Мне кажется, что современной российской школе очень нужно мощное профессиональное сообщество учителей. Такое сообщество может сложиться только из людей, которых уважают и которые сами себя уважают. Заставить себя уважать сегодня учителям очень трудно — они всё меньше вписываются в планы федеральных и региональных властей по «оптимизации» образования, превращение его из общественного блага в услугу. Демократический профсоюз, не зависящий от работодателя и властей, может придать силу тем важным и мудрым вещам, которые озвучивают учителя сегодня по всей стране. Создав сильный профсоюз, учителя тем самым не только улучшат своё материальное положение, но они смогут задавать повестку дня и выводить наверх те идеи, которые рождаются внутри учительского сообщества. А реализовывать их можно будет с помощью того движения, которое должно сложиться вокруг профсоюза и о котором я говорил выше.