Недавно профсоюз «Учитель» беседовал с профессором Вадимом Аванесовым о различных формах контроля знаний учащихся. В преддверии всероссийских проверочных работ разберем непедагогические формы контроля в школах: ЕГЭ, ОГЭ, ВПР и НИКО, которые служат средством диагностики знаний. В этом учебном году будет два ВПР! Но оправдывает ли цель средства? Доктор педагогических наук Вадим Аванесов в интервью профсоюзу «Учитель» объясняет, почему ВПР, как и ЕГЭ, не могут служить средством диагностики знаний.
– Ранее мы говорили о новых формах контроля знаний. Сейчас начало учебного года, хлопоты по подготовке к школе, а теперь еще и ВПР в сентябре, которые очень сильно напрягают наших учителей.
– А из-за чего? Может быть, из-за того, что о нём не хватает информации для педагогов. ВПР – это аббревиатура, обозначающая Всероссийские проверочные работы. Это сравнительно новая форма государственной проверки знаний школьников. В ВПР используются привычные, но не всегда понятные детям вопросы и задачи. Набор заданий не всегда соответствует какой-нибудь известной метрической теории. Результаты публикуются редко, не заметны результаты независимых экспертиз. Отсутствуют важные признаки качества – надёжности и так называемой валидности результатов ВПР, не видно распределений и достоверной статистики, хотя она может быть где-то и есть в специальных изданиях. Вообще, обсуждать государственные методы проверки знаний – дело абсолютно неблагодарное. Может быть, поэтому мало привлекают экспертов.
– ВПР чаще всего называют инструментом управления образованием. Вы согласны с таким названием?
– ЕГЭ тоже называли инструментом управления образованием, но он оказался ошибочным инструментом, порождающим такие отрицательные последствия для образования как подмена целей образовательной деятельности так называемым натаскиванием на решение отдельных заданий. В науке это называется редукцией объёма изучаемого знания объёмом проверяемого знания. Второй объём – много меньше. А это очевидный и легко доказуемый факт. ВПР ещё более редуцированный по содержанию инструмент контроля, потому что там меньше заданий, короче время экзамена. Хотя короткие формы контроля, в принципе, – это разумное и необходимое новшество. Но при этом возникает потеря содержания. Выход из этого противоречия между содержанием и временем тестирования наука находит в адаптивной технологии тестирования. Только эта технология позволяет снять отмеченное противоречие. Но, насколько я знаю, ВПР ещё не стала адаптивной технологией. Вот почему становятся неизбежными потери в содержании проверок.
О ВПР
– ВПР появились пять лет назад как средство контроля, которое может прийти на смену ЕГЭ. В большинстве стран мира наиболее качественным, технологичным и антикоррупционным методом итогового контроля уровня и структуры подготовленности учащихся считается тестовый метод. Он там применяется при приёме в вузы и в профессиональном отборе. В зарубежной научной литературе широко известно обоснованное мнение о высокой экономической эффективности применения тестов в профессиональном отборе. Например, по данным J.P. Guilford, в США на каждый вложенный доллар в программу отбора военных пилотов в своё время сэкономили тысячу долларов. В России таких эффектов не было. Остается ждать перемен к лучшему. А как долго – трудно сказать. «Поживём – увидим», – сказал слепой.
– А в чём Вы видите отличие ВПР от ЕГЭ?
– Одно из важных административных отличий всё-таки есть – ВПР сдавать всем не обязательно. Некоторые школы и учащиеся могут их не сдавать. И ничего им, наверное, не будет. Я думаю, что в сфере образования собственный выбор или выбор родителей часто бывает лучше, чем принуждение извне. Как там было написано у известного немецкого педагога Адольфа Дистервега: «Развитие и образование ни одному человеку не могут быть даны или сообщены человеку извне. Всякий, кто желает к ним приобщиться, должен достигнуть этого собственной деятельностью, собственными силами, собственным напряжением. (Источник: https://ru.citaty.net/tsitaty/466875-adolf-disterveg-razvitie-i-obrazovanie-ni-odnomu-cheloveku-ne-mogut/).
– Раньше вы много писали о недостатках ЕГЭ, а сейчас почему-то перестали.
– Написано уже почти всё, чтобы требовалось для понимания проблемы недостаточной адекватности конструкции ЕГЭ главной цели его применения –для борьбы с коррупцией. И там ещё были допущены метрические ошибки, о которых тоже было немало написано на двух сайтах – testolog.narod.ru и viperson.ru. Главное – нельзя одним методом качественно измерить уровень знаний испытуемых очень разных контингентов – сильных и слабых учащихся. Возникают существенные ошибки измерения. Некачественно –можно.
– И с вами согласны?
– Кто понимает – да! Но это нормально.
– Кстати, почему названные вам государственные ВПР стали, как говорят, трендом? Может быть, это выгодно кому-то?
– Мне кажется, что создатели ВПР – люди понимающие. Они знают, что в Госдуме давно есть желающие закрыть этот ЕГЭ. Понадобится запасной аэродром. Тогда останется ВПР или что-нибудь похожее. Закроют ВПР, предложат что-нибудь из своей корзины.
– А в ЕГЭ разве не заинтересованы бизнес–группы?
– Для меня это тёмный и потому неинтересный вопрос. На поверхности происходили какие-то трения бывшего министерства образования и науки с книгоиздательствами. Затем расширили список издательств, допущенных к этому издательскому пирогу, и многое, если не всё, там уладили. В результате резко увеличилось количество публикуемых пособий для подготовки к ЕГЭ, ОГЭ и ВПР, появилась конкуренция, к чему можно отнестись позитивно. Потому что среди изданий оказалось немало толковых и полезных пособий, особенно полезных для поступающих в вузы.
Кроме того, началась невиданная ранее, по масштабам и дороговизне, работа репетиторов. А потому немало педагогов начали подумывать об уходе из школ и вузов для работы на ниве репетиторства.
– А это хорошо или плохо?
– Во многих регионах учителей стало не хватать, так что с этой стороны ничего хорошего нет. Например, в Новокузнецке число школьников возросло, а число учителей сократилось. С другой стороны, репетиторы делают то, что не может делать школа. У них ведь индивидуальное обучение, адаптированное для конкретного учащегося. Отсюда и более прицельная подготовка к каждому заданию.
С другой стороны, как часто говорят, школа не обязана готовить всех выпускников в вузы. Потому что стране нужны миллионы специалистов разного уровня и разных профессий, которые готовят в средних специальных учебных заведениях. С комплектацией последних раньше были проблемы, но в 2020 году неожиданно помог коронавирус. Правительство РФ приняло правильное решение отменить ЕГЭ для выпускников школ, не поступающих в вузы. И это заметно снизило заболеваемость и облегчило ситуацию с приёмом в техникумы.
Как образование приспосабливается к требованиям контроля
– Мы незаметно подошли к кардинальному вопросу образовательной политики. В России последних 20 лет контроль в сфере образования не только потянул на себя часть расходов на образование, но и подчинил себе, по сути, всю образовательную деятельность. И образование начало быстро приспосабливаться к требованиям контроля. Именно об этом писали многие авторы. И среди них бывший министр образования, действительный член российской академии образования Эдуард Днепров. Вот выдержка из его работы по вопросам проведения Единого государственного экзамена:
«При отказе от системного подхода к проблеме ЕГЭ осталось непонятым главное: что введение новой аттестационной процедуры (ЕГЭ) неизбежно влечет за собой изменения в содержании и методах школьного обучения, что школа начинает подстраивать содержание и даже уклад своей деятельности под параметры этой аттестационной процедуры. Непонимание данного ключевого обстоятельства и отсутствие единой, комплексной концепции ЕГЭ вело к разорванным, спорадическим, функциональным действиям по разным направлениям – управленческому, организационно-экономическому, технологическому, педагогическому и т.д. Но любая образовательная реформа — это не суммативное множество разнородных позиций и элементов, а их органическое единство при доминанте ведущей образовательной или социально-образовательной цели. В ЕГЭ не было такого единства. Напротив, было очевидное противоречие различных целей, каждая из которых претендовала на приоритет. Посему и получалось, как верно отмечал в «Первом сентября» Л. Витковский, что «прогрессивная», по мнению идеологов реформы управленческая модель, вела к регрессу содержания образования»[4]. Иного, однако, и не могло быть, когда вопрос о ЕГЭ решался вне общего контекста задач модернизации образования, вне всякой связи с базовой по отношению к ЕГЭ, ведущей задачей модернизации школы — обновления содержания общего образования. Причем решался до разработки стандартов общего образования. То есть содержание ЕГЭ начинало играть (уже играло) роль стандарта, что предопределяло и массированное оскудение и глубокую консервацию общего образования. Поставив телегу впереди лошади, идеологи ЕГЭ превращали, по существу, учебный материал в средство натаскивания к ЕГЭ. Все выше сказанное стало первой, основной причиной профанации и дискредитации ЕГЭ…».
– Действительно, в России не начатая, по сути, модернизация содержания образования была заменена массированным контролем. А это совсем не одно и то же. Да и результаты бывают совсем не сопоставимые. Были и другие спорные новации, типа объединения нескольких школ в одну. А что бывает, когда хорошую школу объединяют с плохими? Разное. Например, улучшение, ухудшение или усреднение образования – да что угодно, трудно предугадать.
Заключение
– Как вы думаете, почему мы попали в камнепад новых методов проверки знаний?
– Я вижу две причины. Первая – органы управления образованием понимают, что впереди нас ожидают непростые времена, а потому учащуюся молодёжь, может быть, надо больше занять различными проверками знаний. Вторая причина – нужны средства усиления воздействия и на педагогов. Невысокие результаты учащихся позволят руководству усилить требования к педагогическому корпусу. Но я думаю, что такой путь управления образованием в наше неспокойное время можно оценить как рискованный для верховной власти.
Гораздо лучше избрать модель общественно-государственной модернизации. Об этом уже не раз было сказано, но заметного движения в этом направлении пока нет (см. статью В.С. Аванесова «Применение педагогических измерений и новых образовательных технологий для модернизации образования. Ж. Педагогические измерения №1, 2015 г. С. 3- 28.) Эта модель легко пролонгируется лет на десять. Быстрее не получится. Поэтому этот путь предпочтительнее. См. также Аванесов В.С. Реформа, модернизация или стратегия развития образования – что сейчас важнее? Доклад на XVII Международной научной конференции «Модернизация России: приоритеты, проблемы, решения», 14-15 декабря 2017 г. Москва, Общественно-научный форум «Россия: ключевые проблемы и решения».
Материалы по теме:
Профессор Вадим Аванесов о контроле педагогическом и не педагогическом и о роли ЕГЭ
Профсоюз «Учитель» советует, как снизить негативные последствия от ВПР
Петиция профсоюза «Учитель» за отмену ВПР набрала более 25 тысяч подписей
Марина Балуева, Санкт-Петербург: С появлением ВПР педагогам приходится делать двойную работу