В неформальном общении учителей и родителей градус токсичности сегодня зашкаливает. Взаимные обвинения льются рекой, и комментарии под статьями по образовательным темам часто превращаются в откровенные склоки враждующих между собой сторон: «Деньги получают, а работать не хотят» — «Сами не воспитывают, а только права качают» и т. д. Понятно, что мало информированный родитель часто понятия не имеет, что происходит в образовании. Но, оказывается, надо просвещать не только родителей. Даже учителя не всегда знают, что вызывает агрессию со стороны родителей и почему мы сами становимся источником собственных несчастий.
В последнее время в учительском сообществе все чаще возникает вопрос, как отказаться от дополнительной нагрузки, которая сегодня может быть непомерной. И вот какая странность: большинство учителей накидываются на коллегу с обвинениями в нежелании работать и поддерживают директоров, которые не хотят брать на работу «соискателей легкой жизни» и взваливать на себя все «производственные необходимости».
Такой феномен, когда «гугнивая чушка образования лопает своих поросят», требует детального рассмотрения, чтобы расставить все точки над i.
Итак, о чем всем нам, учителям, стоило бы подумать, прежде чем брать двойную нагрузку, так это о той норме, которая рассчитана на качество выполнения работы, — 18 учебных часов в неделю. Они появились на основе исследований человеческих возможностей, условий труда с учетом особых факторов, влияющих на трудозатраты, и поэтому в 18 учебных часах прослеживались здравый смысл и охрана здоровья работника. Все просто: ровно такое количество уроков плюс по часу подготовки к каждому занятию — это 36 часов рабочей нагрузки по закону. Напомню, что в этот час подготовки входят проверка тетрадей, выставление оценок, повышение квалификации, воспитательная работа. Если трудиться добросовестно и с полной отдачей, часа, конечно, не хватит, и человек волей-неволей захватит для работы личное время. А если рассмотреть работу учителя с точки зрения современных условий, то эту цифру (18 часов) по логике и по совести надо уменьшать по простой причине: требования к педагогу выросли в разы и риск стресса стал выше.
Теперь представьте, что происходит, когда человек работает на две ставки и с классным руководством: неминуемо сократятся и время для подготовки к уроку, и личное время, то есть в два раза упадут качество работы и качество жизни человека. Других вариантов здесь нет.
Мы уже привыкли, что качество жизни учителя никого не интересует, поэтому остановимся на влиянии перегрузок на выполнение профессиональных обязанностей.
Особый статус педагога, прописанный в Законе «Об образовании в РФ», родился не на пустом месте. К великому сожалению, он явился, чтобы быть, а не чтобы исполняться. Так вот, сокращенная рабочая неделя (36 часов) — это не акт милосердия, а необходимость. Она продиктована тем, что труд учителя связан с огромными умственными и психоэмоциональными затратами. «Объяснить тему» — это еще даже не полдела. Чтобы объяснить, надо наладить контакт с классом, удерживать внимание десятков детей одновременно, параллельно решая стихийно возникающие педагогические задачи. А их тем больше, чем сложнее детский коллектив. Дефицит внимания, гипер- и гиподинамический синдром, недиагностированные детские неврозы и психозы — все кипит в одном огромном котле. Детская усталость не учитывается ни программами, ни учебным расписанием. Школа как институт сама по себе немилосердна к детям, и шестидневная учебная неделя лишнее тому доказательство.
Что имеем в результате? Огромную силу ученического сопротивления, которую ежедневно и ежечасно учитель должен преодолевать. С нагрузкой 18 часов у педагога был шанс восстановиться. Был. Работая на две ставки, глупо надеяться, что после единственного выходного, в течение которого придется выполнять домашние дела и снова ночью готовиться к урокам, в понедельник «вы будете опять, словно солнышко, сиять». Не будете. Изо дня в день, из года в год количество энергетического запаса будет истощаться, а истощенный организм будет отвоевывать себе место для жизни, сокращая производительность труда. Психологи называют это бессознательной забастовкой.
Так вот, результат постоянного перенапряжения — то самое эмоциональное выгорание, о котором, конечно, все слышали, но не все знают, что оно совсем не безобидное. Не будем путаться в медицинских названиях сопутствующих диагнозов, но сам синдром эмоционального выгорания сегодня Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) признан заболеванием и соответственно основанием для получения больничного и наблюдения у доктора. Но российские учителя не скоро получат возможность лечиться в числе многих причин еще и потому, что сами не осознают плачевность своего состояния. Хотя изначально оно тоже было учтено законом — учителю полагалась пенсия по выслуге лет. Опять-таки не из сострадания — по необходимости: перегрузки, высокая степень ответственности, частое возникновение непредвиденных ситуаций, увеличение объема информации, которую нужно усваивать, регулярные подработки, постоянное стремление к конкуренции, дефицит времени — все это приводит к эмоциональному выгоранию. И важно помнить, что при этом страдают все участники образовательного процесса.
Хроническая усталость не только снижает качество жизни педагога, негативно влияет на качество выполнения обязанностей, но и неизбежно приводит к профессиональной деформации — негативным изменениям личностных качеств. В числе многих из них исследователи называют педагогическую агрессию, социальное лицемерие, неадекватную самооценку, информационную пассивность, формализм, некомпетентность. Не думаю, что весь букет присущ каждому педагогу, но в том, что это картина современной общеобразовательной школы, существующей в состоянии жуткого кадрового и финансового дефицита, сомневаться не приходится. Немудрено, что дети в такой школе все время находятся в состоянии обороны. Наверное, это во многом объясняет рост детской агрессии как еще одного фактора, усугубляющего психоэмоциональное состояние учителя.
А теперь самое главное. Педагогическая работа подразумевает специальную оценку условий труда, где должны учитываться напряженность и интенсивность работы, негативно сказывающейся на здоровье. Однако дико выросшая нагрузка удивительным образом не повлияла на оценку условий труда, которые по умолчанию остаются безопасными. Даже официальный Профсоюз работников образования резюмирует: при нормальном функционировании образовательного учреждения маловероятно, что условия труда педагогических работников будут вредными. Разумеется, все школы у нас сегодня по результатам проверок «нормально функционирующие».
Как видим, никто не стремится разгрузить учителей. А если проанализировать все процессы, идущие в образовании последнее время, становится очевидным такой факт: каждый фактор, приводящий к стрессу, старательно и регулярно подпитывается сверху. Нищенская зарплата вынуждает брать 1,5‑2 ставки, и учитель автоматически лишается возможности восстановить свои жизненные силы и энергию. Ежегодно меняются программы и учебники, задания обязательных экзаменов и сами экзамены, но все эти изменения не имеют ничего общего с образовательными реформами, так как не меняют сути изжившей себя системы, но приводят к многократному увеличению объема ненужной информации и бессмысленной работы. Стимулирующая часть новой системы оплаты труда заставляет конкурировать с коллегами и гнаться за показателями. Обязательная аттестация в том виде, в каком она существует в большинстве регионов, — явление не только негуманное, но и постоянно меняющееся в сторону ужесточения абсурдных требований. Постоянный контроль в виде сомнительных ВПР, дополнительных экзаменов как допуска к основным экзаменам, экзаменов для самих учителей — неполный перечень свидетельств «неусыпной заботы о педагоге» тех, кому выгодно поддерживать нужный уровень стресса для достижения собственных целей.
Эмоциональное выгорание выгодно властям именно негативными изменениями личностных черт — профессиональной деформацией.
Во-первых, она обязательно будет способствовать росту напряженности между разными сторонами образовательного процесса. А это легко сделает учителя виноватым во всех бедах.
Во-вторых, информационная пассивность как результат перегрузки не скоро позволит замученному учителю разобраться, кто на самом деле виноват в том, что престиж профессии стремительно падает, как и уважение к педагогу.
В-третьих, учительский формализм — прекрасный и, как оказалось, безошибочный способ при минимальных вложениях иметь наверху хорошие показатели. Уточню, что формализм как результат выгорания — это не отсутствие времени для качественной работы, а привычка к имитации процесса, когда она становится нормой и сознание этому не сопротивляется. Поэтому учительский формализм поощряется и тщательно пестуется всей бюрократической системой, которая регулярно запускает телегу впереди лошади: любые школьные нововведения противоречат логике и условиям их реализации, и поверить в случайность таких совпадений сегодня уже невозможно.
Горько признавать, но наша общая беда в том, что перегруженный учитель перестает критически относиться к происходящему и адекватно оценивать себя, поэтому легко усваивает ложные установки: не берешь две ставки — любишь легкую жизнь, отказываешься от классного руководства — лентяй. Да и само желание распорядиться чужой жизнью — безусловное свидетельство негативных изменений личности. Все это не позволяет нам понять, что родители страдают от учительского формализма, их недовольство вызвано именно этим — имитацией образования и воспитания.
Поэтому, прежде чем взять две ставки и отправиться на дыбу педагогического труда, надо давать себе отчет обо всех последствиях и помнить: уважение к учителю — это чувство, оно не рождается по приказу. Мы утратили доверие родительского сообщества, и вернуть его можно, только освобождая время для полноценной жизни, чтобы заново учиться думать.
У властей нет понимания ценности человеческой жизни. Но оно должно быть у нас. И когда-нибудь должно прийти понимание, что здоровый учитель — главное условие здорового учебного и воспитательного процесса. Эмоциональное выгорание педагога ведет к полной деформации всех компонентов образовательной системы.
Мы не можем быть к этому безразличны.
Анна Инютина, учитель, член профсоюза «Учитель», Ижевск, Удмуртская Республика