Профессор Вадим Сергеевич Аванесов много лет занимался вопросами педагогического тестирования, имеет по этой теме более двухсот научных трудов. По данным российского индекса научного тестирования (РИНЦ) Российской государственной библиотеки, на него ссылаются более трёх тысяч авторов, среди которых немало школьных педагогов-практиков, аспирантов, преподавателей вузов и учёных. Со дня основания в 2004 году был главным редактором журнала «Педагогические Измерения», потом ещё два года – главным редактором журнала «Педагогическая диагностика». У ученого есть свой взгляд на текущие процессы в образовании – профсоюз «Учитель» побеседовали с ним о контроле знаний российских школьников: почему проверок знаний становится все больше, а роста качества образования не происходит?

– Если говорить о контроле знаний школьников, то лучше было для этого пригласить работников Рособрнадзора, поскольку этот вопрос – главный предмет их деятельности. Для начала могу сказать, что контроль знаний школьников и студентов – это важная часть педагогического процесса, если он правильно организован, на научно-педагогической основе. Только тогда он помогает учащимся и студентам в усвоении знаний. Для научной организации педагогического контроля нужны два главных условия: 1) качественные тесты по школьным предметам и 2) педагоги должны пройти повышение квалификации по этой проблеме. Сейчас оба эти условия не соблюдаются. А это для меня значит, что надежды на становление качественного педагогического контроля в стране уже почти нет.

        – А почему без тестов нельзя проводить педагогический контроль?  

        – Не все педагоги раньше доброжелательно относились к тестам. Да и сейчас с этим не всё нормально. Я сторонник их умеренного применения, там, где они уместны. Тестам в СССР было некомфортно. Затем в России стало немного лучше, а потом стало плохо. Я это осознал после того, как Россия вступила в активную фазу усиленного внедрения «Единого Государственного Экзамена» (ЕГЭ). Тогда никто не мог предположить, что это первая ласточка из набора множества других методов проверки знаний и не мог также сразу понять – почему число авторов журналов «Педагогические Измерения», а затем и «Педагогическая Диагностика» с внедрением ЕГЭ стало устойчиво снижаться. Причина оказалась именно в Едином Государственном Экзамене (ЕГЭ). Только позже стало понятно, что с появлением в России ЕГЭ тесты и тестологи в России оказались невостребованными. Поначалу создатели ЕГЭ пытались называть свои методы «тестами ЕГЭ». Но после ряда критических статей эти притязания прекратились. (См. статьи на сайте testolog.narod.ru: «ЕГЭ — пример научно необоснованного нововведения», «Российские коммунисты протестуют против ЕГЭ», «Экзамены прошли, проблемы остались», «Оценка погрешности баллов ЕГЭ»,  «Ошибочные цели-плачевные результаты» и др.)

Насторожила непривычная непедагогичность всех действий исполнителей ЕГЭ: закрытость, суровый милицейский контроль, обыски детей посредством  металлоискателей,  электрошокеры  в руках охранников,  обыски в лифчиках и трусах, сопровождение экзаменуемых и подсматривание в туалетах и прочее, что недопустимо в педагогическом учреждении. Почему это случилось? Потому что идея такого рода непедагогического госконтроля знаний стала определяться как путь к улучшению знаний. Можно сказать, что в  вопросах проведения ЕГЭ образовательная политика вошла в противоречие с педагогической этикой и культурой, а также с педагогической наукой. В статье «Почему они молчат» отмечалось, что в первые годы его проведения создателями ЕГЭ был запущен странный механизм: преподаватели из национальных республик из ложно понимаемого чувства местного патриотизма старались поставить «своим» баллы повыше, чтобы открыть дорогу в престижные вузы Москвы. По среднему баллу ЕГЭ на первом месте оказалась Якутия, на втором — Чукотка, далее — кавказские республики. А Москва оказалась на одиннадцатом месте. Вряд ли найдётся в стране человек, который может поверить в объективность таких результатов. Но странно, что никто из ответственных лиц не выступил с опровержением таких баллов ЕГЭ, не было открытых дискуссий случившегося казуса.

Такими были первые опыты непедагогического контроля знаний посредством ЕГЭ. Никто не собирался отступать от взятого курса, несмотря на дальнейшие разъяснения ошибочности взятого курса. (См. статьи «О ЕГЭ как об идеальном тупике», «Единый государственный экзамен: замыслы и итоги», «Отзыв на аналитический доклад «Уроки проведения ЕГЭ – 2010». По материалам обращения граждан на горячую линию  Общественной палаты РФ», «Что делать с ЕГЭ?», «Consequences of the EGE in Russia», «ЕГЭ недовольны и в правящей элите»  и др.). Сейчас можно сделать вывод, что ЕГЭ – это не только не тесты, а их антиподы с непонятной научной основой.

          — А какой контроль лучше – тестовый или не тестовый – например, посредством вопросов, задач, ЕГЭ, олимпиад? 

          — Для меня существенной научно-технологической формой качественного контроля знаний является тестовая форма. Но при этом допускаю, что каждый педагог вправе использовать любые другие формы проверки знаний, которые он считает нужными. Особенно устные, которые необходимы для становления речи. Не забывая при этом, что качество получаемых результатов надо проверять по критериям качества педагогических измерений. Напомню кратко, что эти критерии – надёжность, валидность, эффективность и оперативность тестовых результатов.  Но контроль бывает разным. Для педагога это обязательная часть учебного процесса. Если иметь в виду педагогический контроль. Для директора и завуча школы за проверкой знаний учащихся может скрываться форма контроля качества работы педагогов. И этот внутришкольный контроль тоже можно назвать педагогическим, хотя он используется для оценки качества труда педагогов. 

          — А бывает контроль знаний не педагогический? Например, когда в школу приезжают проверяющие в целях проведения итоговой государственной аттестации учащихся, для проведения ЕГЭ, ВПР и т.п.? Проверяющие не всегда педагоги. 

          — Именно так и стало в последние годы. Педагогический контроль начинал размываться и превращаться в государственную проверку. Во время госпроверки школ могут проверяться кабинеты, библиотека, работа кружков, оборудование, мебель, туалеты, если хотите. И такую расширенную госпроверку уже трудно назвать педагогическим контролем. Хотя осуществляется она в педагогическом учреждении и в образовательных целях. Именно в таких случаях приходится искать научные определения, позволяющие отделить одни виды деятельности от других. 

Педагогический контроль – это та часть учебного процесса, которая нацелена на выявление уровня и структуры реальной подготовленности школьников и студентов. Педконтроль может быть текущим, тематическим, итоговым.  Педагогический контроль проводится педагогами, педагогическими методами для педагогических целей. С развитием образовательных технологий существенную роль стал играть автоматизированный тестовый самоконтроль, осуществляемый посредством компьютеров, с применением тестов по различным учебным дисциплинам. Такой самоконтроль – это самая гуманная форма педагогического контроля.

          — А другие формы контроля – менее гуманные?

          — Да, если судить о возможности наказаний за невыученные уроки. У меня есть статья под названием «Из глубины веков», где такие возможности упоминаются. Там рассматриваются методы контроля в различные исторические периоды. Например, при проверках знаний в прежние времена нерадивых учеников наказывали розгами.

          — А контроль, который осуществляется надзорными органами, международными исследованиями, чем-то отличается от педагогического контроля?

          — Да, отличается. Первое отличие – по целям. Педагогический контроль проводится для улучшения знаний, а ведомственный – для выявления организаций, у которых могут быть заметные недостатки в работе. То есть не только разные цели, но и субъекты проверки разные: в первом случае – учащиеся, во втором случае – школы и вузы. Второе отличие – по формам. В педагогическом контроле могут использоваться тесты, вопросы, задачи, устные формы опроса и другое. А в проверках – это то, что используется сейчас – анкеты, вопросы, задачи, ситуации, ВПР, НИКО.

          — Педагоги нередко говорят, что из-за большого числа проверок стало некогда учить детей. Они правы?

          — Скорее да, чем нет. Когда учителям что-нибудь мешает, они склонны жаловаться. Работа у них трудная, дети не всегда усердны в учёбе, у некоторых низкая учебная мотивация, кто-то вообще не хочет ходить в школу, а тут ещё государственные проверки, которые непонятно чем могут закончиться.  Так что у них есть на что жаловаться. 

          — Вы думаете, число госпроверок знаний школьников возросло за последние годы или уменьшилось?

          — Насколько я знаю, официальная государственная статистика по количеству проводимых проверок не ведётся и не публикуется. Если бы публиковалась, то было бы интересно узнать: где проверяли, почему, сколько, когда, как, и что после этого было. Но такой статистики нет. А раз нет, то и проблемы нет. Хотя проблема качественного контроля всегда есть. Количество проверок действительно возросло. Но к добру ли возникший крен? Начнём с того, что раньше государственных проверок было меньше, чем сейчас. И они были в основном по жалобам или по отдельным эксцессам.  В итоге мы имели школы разные – как хорошие, так и плохие.  Тем самым я пытаюсь склонить вас к мнению, что дело не только и не столько в количестве проверок.  Дело во взглядах на роль контроля в сфере образования, а если посмотреть шире – и в жизни страны.

          — А разве проверки не улучшают качество образования?

          — Проверки должны, по идее, давать факты реального состоянии дел, служить основанием для улучшения дел. Но они не всегда улучшают качество образования. А когда их становится много, то они отнимают много времени у учащихся школ и у учителя. И в этом вред проверок.

          — Качество образования отстаёт и в других странах, но ведь там нет такого увеличения числа государственных проверок знаний учащихся школ и студентов вузов, как в России.

       — Насколько я знаю, во многих странах вообще нет государственного контроля знаний, как и государственных вузов. Но есть общественные органы контроля качества образования и, надо особо отметить, есть ещё общественно-профессиональные органы добровольной проверки качества знаний и профессионального отбора. Самые профессиональные – вот эти органы. Там нет методической халтуры. Я учился профессии тестолога по их учебникам. Потом там нет и такого количества государственных школ, как у нас. Заметная часть школ там – частные, муниципальные и т.п. Так что первая причина увеличения госпроверок в России – это, отчасти, следствие почти полного огосударствления сферы образования. В частных школах России госпроверки тоже проводятся, но реже, по эксцессам.

          Причин госпроверок много, и главная – это недостаточное качество образования, которое не соответствует потребностям развития страны.  Впрочем, так было и раньше. Можно сказать, что образование почти всегда отстаёт от потребностей личности и общества. Причина – консерватизм форм управления образованием, спорность любых реформ, частая смена министров образования, недостаток хороших учебников, нехватка хороших педагогов, большое количество устаревших школ, слабая общественная поддержка школ со стороны граждан и общества, нехватка компьютерной техники и компьютерных программ, недостаточная учебная мотивация и другое.